Зерно для Востока и Нечерноземья

Несколько слов о человеке, проживающем в городе Зернограде Ростовской области, — об Иване Григорьевиче Калиненко, теперь уже известном в стране селекционере.

К поре нашего первого знакомства, в начале семидесятых годов, он уже лет двадцать с лишком успел поработать и сельским агрономом, и научным сотрудником на Зерноградской опытной станции, где сразу же взялся за неброскую с виду, но очень нужную для сельского хозяйства этого края селекцию озимых пшениц.

Когда за такое сложное дело берется практический агроном, он порой лучше многих университетских биологов знает, чего ему надо добиться и какие дальние цели наметить; знает возможности растения и условия для их произрастания в уже изученном районе.

В данном случае «раздражителем» селекционера оказалась трудная, сухая и ветреная степь. Да, степь — эта ровная как стол или слегка всхолмленная, неглубокими балками порезанная, бесконечная равнина. Она плодородна. Растения на ней начали создавать чернозем еще в те туманные тысячелетия, когда ковыль здесь стоял седой стеной и, будучи самым неприхотливым к условиям жизни растением, каждую осень ложился на породившую его землю, слой за слоем добавляя на ней органику, перегной — ту самую черную почву, которая и есть бесценная и живая копилка добра на нашей планете.

Но там, где мог расти ковыль и другая такая же привычная к жаре и холодам, к суше и ветру дикая трава, — там не могла и не хотела давать стабильный урожай хлебная, созданная человеком культура, в том числе самая подходящая для черноземных степей озимая пшеница, биология которой такова, что может взять она из почвы воду и пищу как поздней осенью, когда ее посеют, так и весной и летом, когда она подымется зеленым ковром, — словом, успевающая воспользоваться каждой каплей воды, такой дефицитной в этих степях.

Но даже такая культура не выдерживала засухи и лютых морозных зим с ветром. Они губили озимую пшеницу.

Мало кто лучше Калиненко знал, как важно отыскать и запомнить все взаимосвязи между капризной и жестокой погодой и консервативными по своей сути потребностями пшеницы в воде, тепле, пище. Изучить фазы развития пшеничного растения, сопоставить с погодными капризами и на основе этого сблизить потребности и возможности, чтобы полнее использовать воду, тепло и свет, когда они особенно нужны растению, чтобы «подбросить» азот или фосфорные туки в критическое для развития колоса время.

Все это называется познанием экологии— связей растения и природы в определенном месте.

Но ведь человек, пусть самый толковый, не в силах изменить природные, а тем более космические условия в том или другом ареале на Земле. Они, эти условия, а не человек создали на земном шаре устойчивые зоны тундры, таежных лесов, степей, пустынь. Они определили круг растений-эндемиков, наиболее приспособленных для каждой зоны. Какая же роль отведена во всем этом человеку?..

Очень большая роль. Роль преобразователя! Калиненко верил, что человек может создать растение, скажем хлебный злак, полностью приспособленный даже к несвойственным ему зональным условиям, пусть эти условия и очень жестокие, полные неожиданностей. В любом климатическом районе всегда есть пусть и немногое, но доброе, что можно использовать для создания урожая.

Конечно, это труд, риск, поиски, отчаяние. Есть ли резон?

Ростовская область велика — сто тысяч квадратных километров; от Таганрога на западе до верховьев реки Сал на востоке — четыреста километров пути. От станицы Казанской на севере до озера Маныч-Гудило на юге — все пятьсот. Добрые две трети земли — это обжитые степи, где за год выпадает всего 250—350 мм воды, а жаркое солнце и ветры нещадно сушат землю. На востоке области начинается Калмыкия почти с такой же площадью степей. И область Волгоградская, южная часть которой — тоже степь. А к югу и юго-востоку еще и ставропольская земля, где тридцать тысяч квадратных километров своих степей, вовсе уж сухих, с ежегодными осадками в 170— 250 мм. В западной Грузии или во Пскове столько воды выпадает за два-три дождя.

Словом, тут целое государство с черноземной землей и редкостным по жестокости климатом.

Вся эта юго-восточная, потенциально плодородная степь словно бы закрывала двери перед урожайной озимой пшеницей, выставляла бастионы из суховеев, острой недостачи воды, из жары, из бесснежных зим с лютыми морозными ветрами.

И все же люди здесь жили, пахали степь и засевали ее. Но отдача земли год за годом была такой непостоянной, что урожайность напоминала график температуры у лихорадящего больного: вверх-вниз. Если год сухой, то только на семена собирали— 3—4 центнера с гектара. Если прошли дожди, то год щедрый и земля дает и 15 и 30 центнеров зерна на гектаре.

Зона рискованного земледелия...