Глубокая бесснежная долина

Наутро мороз градусов восемь; одеяла и бурки в инее, сапоги замерзли и стали, как каменные. Небо — ясное, чистое, прозрачно-зеленое на востоке. Ярко искрится снег, легкий ветер стелет поземку на гребне. На камнях близ палатки сидит пара коршунов. Я впервые вижу их среди снежного пейзажа; они нахохлены и пышны, как совы. Тишина. Кажется, здесь, в высокогорьях, уже наступила зима, а ведь всего только 23 сентября, в средней России — бабье лето.

Таскаем обледенелые камни, работаем домкратами, наконец, выводим машину на дорогу. Вскоре она уже у высшей точки перевала, рядом с большим обо. Отсюда на все стороны видны снежные волны гор, целое горное море. Мы на одной из точек великого водораздела. Те лощины и русла, которые из-под наших ног спускаются по северному склону, уносят воду к бассейну Енисея и Ледовитому океану, тогда как идущие на юг собирают влагу для рек, теряющихся в дальних соленых озерах Центральной Монголии. Мы бросаем последний взгляд назад, на страну, которая многим из нас успела полюбиться, и через минуту ее сказочные дали скрываются из пределов видимости. Кто знает, придется ли еще раз их увидеть; все мы, кажется, чувствуем, что перелистывается законченная страница.

Спуск ведет в глубокую бесснежную долину. По ущельям справа и слева от нас видны рощицы лиственниц, которые не только не осыпались, но даже и не пожелтели. Их нетронутая осенью хвоя, их стволы, прямые и стройные, правильно развитая крона — все показатели того, что здесь уголок со своим особенным, мягким климатом, одним из разнообразных климатов, какими обладают в разных своих частях одни и те же горы.

Притихший на спуске автомобиль перебегает с одного склона на другой почти без дороги, прямо по зелени и мелкому щебню. Плиты и камни кое-где стесняют путь; в одном таком месте раздается резкий крякающий звук: острый выступ скалы срезал угол коллекционного ящика, стоявшего на подножке. Вскоре дорога становится еще трудней, так как выходит к речке, где появляются болотистые участки, и, наконец, приводит нас к тупику. Слева — крутой склон горы, справа — река, а проход между ними загорожен нависшей скалой. Решаем переправляться через реку; делаем насыпи из камней для спуска в воду и подъема, дважды застреваем в грязи, и едва из нее вылезаем, как снова нужно переезжать через поток. Опять камни, домкраты, песок, брезенты, наконец, пройдено и это препятствие, впереди — широкий простор степных долин, к которому машина рвется с победным гулом, дальше и дальше от памятного перевала, на котором она была первой и, вероятно, последней. Потом вдалеке, при слиянии двух долин, показываются юрты большого аила. Пожилой монгол в новом праздничном костюме скачет нам навстречу, кричит, что узнал о наших затруднениях и спешил нам на помощь. Это Сэвэтэр, заведующий местной кооперативной палаткой. Мы едем с его начальником и получаем приглашение на обед.

Аил имеет праздничный вид. Нарядные монголы окружают автомобиль, другие ловят сорвавшихся с привязи коней. В большой белой юрте трое морщинистых сухих лам, сидя налево от божницы, заваленной яствами, подносимыми богам, совершают какую-то службу. Четвертый, сидя в стороне, по-видимому, управляет их действиями. Они смотрят в растрепанные листки с письменами, лежащие на коленях у среднего, который бьет в медные тарелки; крайний правый изогнутой рукояткой ударяет в подвешенный бубен, левый потрясает колокольчиком. Их бормотание и пение время от времени сменяются звоном и гулом этой музыки. Мы успеваем пообедать и тронуться в путь, а торжественная служба еще не окончена.

Вдоль сверкающих излучин реки Идэра до позднего вечера машина несет нас на северо-восток, пока плотная почва степи не сменяется песками. Здесь, повернув для ночлега к мелькнувшему вдали озерку, автомобиль вдруг увязает в глубоком сухом песке. Приходится снимать груз, расстилать брезенты и снова нагружать машину, выведенную на плотный грунт. Уже в полной темноте мы собираем аргал для костра. Я иду за водой, и освещенная палатка, служащая мне маяком, кажется издали прозрачной и легкой, как светлый клуб дыма. Потом она гаснет, полы ее запахиваются, потухает свет автомобильных фонарей, словно утомленная машина сонно закрывает глаза. Пассажиры тоже засыпают, не думая о том, что вчера они ночевали на снегу, сегодня на теплом песке, не задаваясь мыслью, где придется приклонить голову завтра.

Таможенный представитель брокера по таможенному.