В погоне за совой

Во всех учебниках зоологии написано, что пальцы у сов располагаются попарно: Два обращены вперед, два назад. В этом отличие сов от дневных хищников. Сию простую истину я крепко усвоил много лет назад, в один прекрасный весенний день. Небольшая сова, желтоватая с бурыми перышками, неслышно выпорхнула из густых бурьянов, пролетела шагов тридцать и села в кусты ивы. Я кинулся следом. Подбежав к цели, замедлил бег и осторожно зашел из-за кустов. Сидит! И хвостом и головой ко мне. Неподвижно вытянулась, завернула голову на спину, затаилась. Большие желтые глаза с черными точками зрачков пристально и как-то пронзительно уставились на меня. Прозрачные веки время от времени усталым движением на мгновение скрывают их, и снова широко смотрят на белый свет испуганные желтые глазищи. Ох, хороша! Я никогда еще не видел сов так близко. Медленно наклоняюсь, протягиваю руку... Нет, улетела. Опять опустилась шагов через двадцать. Я туда. И началась гонка.

Место тут открытое, ровное, кустов и водомоин мало, а ноги у меня крепкие и длины достаточной. Сова летит — я за ней. Решил упорством взять. Не даю ей садиться. А она, наверное, больная была, что-то быстро начала выдыхаться. Ну и я тоже порядочно выдохся, пока колесил за ней по пашням, жнивью и лугу. Потом расстояние между нами стало сокращаться. И вот в одном месте она взлетела неловко, зацепилась крылом за траву. Я рванулся вперед, сшиб ее рукой на землю и сам упал. Конечно, палкой я мог бы ее убить много быстрее, но хотелось захватить живьем, домой притащить, в клетке держать. Упал я и, падая, поймал ее левой рукой. И она меня поймала, да как крепко! Четыре острейших когтя, два с одной стороны, два с другой, впились мне в мякоть большого пальца у самой ладони. Клювом щелкает, башкой вертит, а второй лапой так и целится, куда бы еще прицепиться побольнее! А лапка какая! В желтовато-бархатном чулочке и каждый палец мягким пушком одет. А когти черные, крепкие, как железные. Два вперед, два назад.

Кровь течет мне в пригоршню, а сова только крепче бархатную лапку сжимает — все глубже загоняет когти. Задушить ее, убить — дело простое.

Нет, мне надо живую сохранить. Оторву от пальца один крючковатый коготь, займусь другим — третий еще больше вонзается. Тут, на что я был терпеливый, свету вольного не взвидел! Совсем было и сову упустил. А ей, должно быть, понравилось -не улетела. Только крепче запускает свои «два вперед — два назад», глазищами моргает, да клювом щелкает. Добежал я кое-как до кустов, палочек наломал, под когти ей подсунул и разорвал эту бархатную мертвую хватку. Потом я в книгах прочитал, что у сов сгибатели пальцев очень хитро устроены. Хорошие четыре метки на руке мне поставила. Одна долго не заживала. Когти-то у совы не очень чистые — запускает их и в землю и в жертву. Освободил я руку, завернул сову в платок и домой притащил. Только недолго она прожила. В угол клетки забилась, корма не берет, глазищами моргает да клювом щелкает. Уж я ей и мышей ловил, и мяса кусочки в рот совал, и черных тараканов подбрасывал. Ничего не ест — сидит молча, гордая, упрямая. Так и умерла.

Хотел я шкурку с нее снять, да не умел еще тогда препарировать. Порвалась шкурка на голове и у хвоста. Оставил я себе крылья да бархатные лапки на память о совиной хватке. Позднее я узнал, что желтоватая с бурыми пестринами сова называется болотной. А живет везде-— и в степи и в тундре, в кустах по оврагам, среди полей и на лугах. Ушные перышки у нее короткие и голова кажется совсем круглой. Брюшко беловатое, с продольными бурыми пятнами. В остальном она похожа на лесную ушастую сову. И полет такой же мягкий, бесшумный. Видит она хорошо и ночью и днем, поэтому часто вылетает на охоту еще засветло. В полях болотная сова вылавливает тысячи полевок и мышей. Это лучший помощник людей в истреблении вредных грызунов.